Русская деревня и природа в романе «Евгений Онегин». Пространственная картина мира

Разумеется, художественное пространство в «Евгении Онегине» не исчерпывается только изображением городов. Одно из значительных мест в романе занимают образы, навеянные русской деревней. Причем это понятие с самого первого появления в романе становится в определенном смысле символичным. Об этом говорят эпиграфы, предпосланные Пушкиным второй главе: «O rus!.. (Hor.) – О Русь!» К этому знаменитому эпиграфу обращались не единожды Ю.М. Лотман, Н.Н. Скатов, В.А. Кошелев, говоря об игре слов: латинского «rus» («деревня») и русского «Русь». Пушкин дает каламбурный перевод, воспользовавшись совпадением звучания этих слов. В.А. Кошелев справедливо полагает, что «под пером русского писателя этот мнимо-шутливый каламбур неминуемо получал «расширительное» значение»131. Не менее правомерно замечание литературоведа Г.П. Макогоненко, который писал: «Петербургу с его омутом света и оторванной от национальной почвы культурой столичного дворянства противостояла Русь – хранительница национальных традиций, обрядов и нравов, высокой поэтической культуры народа, …мир русской деревни»132.
Без сомнения, в нашем восприятии пушкинское пространственное сопоставление «Русь – деревня» имеет ряд дополнительных смысловых оттенков. Известно, например, что на русскую культуру исключительно сильное воздействие оказало Просвещение, особенно та сторона этого явления, которая связана с концепцией «природного человека» Ж.-Ж. Руссо, нашедшей свое отражение в русском сентиментализме и в дальнейшем получившей свое развитие в русской литературе и философии. Возможно, не зря любимая героиня Пушкина Татьяна так увлечена европейскими сентиментальными романами: руссоистское восприятие мира и человека прочно укоренилось на русской почве. Основная оппозиция Просвещения – «Природа – предрассудок», «естественное – извращенное» получила особую интерпретацию в творчестве Пушкина. Очень верно отметил Ю.М. Лотман: «Гибельной цивилизации… противостоит естественная жизнь русского крестьянина, носителя здоровой морали и природных добродетелей… Естественное стало отождествляться с национальным. В русском человеке увидели «человека Природы», в русском языке – естественный язык, созданный самой Натурой»133.
Деревня – это образ иного стиля жизни, отличного от жизни в столицах,
а значит, и символ скуки, оторванности от общественного веселья: «…и в деревне скука та же…» (V, 32), «В глуши, в деревне все вам скучно…» (V, 70), «Деревня той порой//Невольно докучает взору//Однообразной наготой…» (V, 94) и т. д. После стремительного движения первой главы читатель оказывается в медленном, статичном и почти беззвучном пространстве: «Онегин шкафы отворил;//В одном нашел тетрадь расхода,//В другом наливок целый строй,//Кувшины с яблочной водой//И календарь осьмого года» (V, 37). «Время как будто с разбегу остановилось, обозначив пропасть, которая разделяет Россию петербургскую и деревенскую Русь»134, - таково тонкое наблюдение В.С. Непомнящего. Как считает В.А. Кошелев, глава, посвященная деревне, относительно других глав – «самая «неинформационная» и самая описательная; единственное сюжетно значимое событие в ней – «отповедь» Онегина, которая как бы обрывает завязавшийся любовный сюжет»135. Далее описывается повседневная деревенская жизнь героев, рисуется картина наступающей осени и зимы, и все заканчивается диалогом Онегина и Ленского: приглашением на будущие именины Татьяны. И, тем не менее, эта самая бессобытийная глава оказывается и наиболее сюжетно направленной, ведь «отповедь» Онегина получает продолжение, а приглашение в «свою семью» станет роковым: именно с него начинает разворачиваться будущая трагедия героев романа.
По точному высказыванию В.А. Кошелева, «деревня, сопоставимая с Русью, неожиданно поворачивается необычной стороной и, соединяя «скуку» и «блаженство», «обыденность» и «особенную физиономию», изменяет устоявшиеся представления и деяния»136.
Пожалуй, основным в образе деревни нужно считать то, что она прежде всего - символ «природности»:
Цветы, любовь, деревня, праздность,
Поля! я предан вам душой…
(V, 33)

…Она мечтой
Стремится к жизни полевой,
В деревню…
(V, 163)

Описаниям природы принадлежит в романе важное место. Пейзаж присутствует в «Евгении Онегине» в виде развернутых законченных картин, внешне выполняя роль своеобразных введений к отдельным главам или предваряя новые сюжетные эпизоды внутри глав. В целом пейзаж, как и быт, служит для создания в романе той реальной обстановки, в которой протекают развивающиеся в нем события. Сюжетное содержание большей части романа связано с деревенской тематикой, поэтому естественно, что автор уделяет большое внимание пейзажным зарисовкам. После приезда Онегина в деревню дяди следует описание природы:
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали села; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.
(V, 36)

«Приют спокойствия», «прелестный уголок» — вот основной лейтмотив изображения деревенского пейзажа данной строфы романа. И соответственно общая стилистическая тональность картины не лишена элемента идилличности. Как верно отмечал исследователь Ю. Стенник, «тональность изображения природы близка к номенклатурному трафарету традиционного сентиментального пейзажа, своеобразного «приюта» изгнанника света: «уединенные поля», «сумрачная дуброва», «журчанье тихого ручья» — это все классические признаки обобщенного элегического пейзажа, восходящего в русской поэзии к сентиментализму»137. А если учесть, что частично эта номенклатурность служит раскрытию облика скучающего Онегина, то перед нами – один из приемов пушкинской характерологии. Совсем иное мы видим, когда изображение природы соотносится с образом Татьяны: романтическая окрашенность пейзажа объясняется романтическим мировосприятием самой героини. Ее внутренняя близость к миру природы – это несомненное указание на ее органичность, нравственное здоровье. Пейзаж затрагивает самые лирические чувства в читателе, вызывая в нем глубокое сопереживание и сочувствие делам и мыслям героев, понимание чувств автора. В VII главе романа, перед отъездом в Москву, Татьяна с грустью прощается с родными местами:
«Простите, мирные долины,
И вы, знакомых гор вершины,
И вы, знакомые леса;
Прости, небесная краса,
Прости, веселая природа;
Меняю милый, тихий свет
На шум блистательных сует…»
(V, 152)

Д.С. Лихачев писал, что «в течение многих минувших веков между природой и человеком существовало равновесие… Для русских природа всегда была свободой, волей, привольем… Издавна русская культура считала волю и простор величайшим эстетическим и этическим благом для человека»138. Опираясь на это высказывание, можно говорить о том, что «русская душою» пушкинская героиня прощается с природой как живым свидетелем ее прежней свободной, тихой жизни.
Ю.М. Лотман высказывает интересную мысль о создаваемом каждой, в том числе и русской, культурой пространственном образе мира. «Сложны отношения человека и пространственного образа мира, - пишет исследователь. – С одной стороны, образ этот создается человеком, с другой – он активно формирует погруженного в него человека»139. В узком смысле этот образ является «средой», формирующей личность, и уже неоднократно отмечалось, что Онегин и Татьяна оказались в различных условиях, что сказалось на формировании их характеров и взглядов на мир.
Мы можем сделать вывод, что через связи, которые существуют (или, напротив, не существуют) между героями и природой, автор может внутренне характеризовать их, определять их нравственную и духовную ценность. Как верно отмечал Г.Д. Гачев, «первое, очевидное, что определяет лицо народа, - это Природа, среди которой он вырастает и совершает свою историю. <…> Здесь коренится и образный арсенал национальной культуры (архетипы, символы), …все весьма стабильные. Нельзя ее [природу] сменить без потери своей национальной сути». Исследователь прибегает к широкому обобщению, и его высказывание подтверждает нашу мысль о том, что природа для Пушкина – одно из самых эффективных средств воссоздания картины русского мира, жизни народа, страны, движения истории.
Русская природа в романе «Евгений Онегин» - это некая основа, без которой и вне которой историческая жизнь выглядела бы как бесчеловечная и абстрактная, ничего не говорящая уму и сердцу читателя. В.Г. Белинский утверждал, что невозможно «быть оригинальным и самостоятельным, не будучи народным», и называл Пушкина подлинным художником русской литературы. Действительно, народность Пушкина состоит в органической связи с русской природой, жизнью и мировоззрением народа.

Вернуться на предыдущую страницу